Лишнего капитала нет
|
|
Дата: 02/03/2004 |
 | |
Представители Банка России уверены, что активный приток валюты в Россию не представляет угрозы для макроэкономической и финансовой стабильности в стране
Золотовалютные резервы Банка России продолжают демонстрировать рекорды как по абсолютному размеру, так и по темпам прироста. Беспрецедентный приток иностранных капиталов в Россию все чаще становится поводом для беспокойства для некоторых государственных чиновников и независимых аналитиков. Риски сложившейся ситуации вроде бы очевидны. Во-первых, значительную долю в притоке капитала занимают "горячие", спекулятивные деньги. Они в любой момент могут поменять направление движения, и нынешний приток капитала сменится еще более мощным оттоком. Это может не только привести к коллапсу нашего небольшого фондового рынка, но и потребовать от Центробанка массированных валютных интервенций. Что, очевидно, не лучшим образом повлияет на устойчивость макроэкономической ситуации.
Во-вторых, быстрый приток валюты ведет к укреплению рубля, а следовательно, к снижению конкурентоспособности российских экспортных товаров и уменьшению прибылей российских экспортеров. В-третьих, Банк России вынужден скупать огромные объемы валюты у экспортеров, что грозит ростом инфляции, поскольку для скупки ЦБ приходится печатать и выпускать в обращение большие дополнительные объемы денег, не обеспеченных реальным товаром. О том, насколько обоснованны эти опасения, "Эксперту" согласился рассказать первый заместитель председателя Банка России Олег Вьюгин.
- В последнее время много говорится об опасности избыточного притока иностранного капитала в Россию. Насколько в действительности серьезна эта проблема?
- Лишнего капитала нет. Есть некоторые краткосрочные операции банков, как российских, так и иностранных, рассчитывающих заработать на все еще относительно высоких ставках при предсказуемой курсовой политике Центрального банка. Речь идет о довольно больших деньгах - я думаю, что на сегодняшний день в России гуляет миллиардов пятнадцать долларов таких денег, которые пришли на короткий срок. Видно это по существенному сокращению за последний год чистых иностранных активов коммерческих банков.
Это деньги очень короткие - от одного до девяти месяцев, все они - у нас на счетах в ЦБ, мы их стерилизовали. Если бы эти деньги использовались для инвестиционных проектов, то есть вкладывались бы в строительство, закупку оборудования, шли на выплату зарплаты, то тогда могла бы возникать инфляция. Точнее, перегрев экономики, который, как правило, сопровождается инфляцией. Пока же эти деньги находятся у нас, на инфляцию они не влияют. Поэтому мы совершенно спокойно относимся к тому, что нам продают иногда по два с лишним миллиарда долларов в день. Если некоторые товарищи считают, что нужно подержать деньги в Центральном банке РФ, то можно подержать. Если нам принесут еще десяток миллиардов долларов, мы их тоже подержим у себя на корсчете или на депозите. Но, конечно, ставки есть и будут не слишком привлекательными.
Что касается курсовой политики, то мы полагаем, что сегодняшний уровень курса рубля по отношению к корзине валют вполне позволяет обеспечить заданные темпы инфляции. Конечно, ситуация может измениться. Например, нефть вырастет до сорока долларов, а доллар к евро упадет до один к полутора. Такие изменения индикаторов заставят нас задуматься об изменении нынешней политики.
На сегодняшний день в России гуляет миллиардов пятнадцать долларов, которые пришли на короткий срок - от одного до девяти месяцев. Сейчас эти деньги находятся у нас, мы их стерилизовали, и на инфляцию они не влияют
Что же касается займов предприятий, которые, как правило, берутся на три-пять лет, то, я считаю, здесь ничего страшного не происходит. Потому что общий долг России, я имею в виду и суверенный, и корпоративный, включая и банки, и предприятия, составляет сегодня сто шестьдесят три с чем-то миллиарда долларов и вырос не очень значительно по сравнению, например, с 2002 годом. В любом случае сегодня он не превышает 40 процентов ВВП, и с макроэкономической точки зрения картина пока вполне благополучна. Вот если бы мы подошли к 70 процентам ВВП, тогда, наверное, надо было бы бить в колокола: для начала предупреждать заемщиков, что надо умерить аппетит, а потом вводить ограничения.
- Означает ли это, что Банк России не будет пользоваться теми возможностями, которые дает ему новый Закон о валютном регулировании, то есть вводить требования по резервам на ввозимый капитал?
- У нас, внутри Центрального банка, мнение по этому вопросу находится в процессе формирования, и я пока не могу выразить консолидированную точку зрения. Сейчас наша задача - разработать новые нормативные документы, реализующие новый Закон о валютном контроле и валютном регулировании. В этих документах не устанавливаются никакие ограничения, там просто прописывается, какие ограничения могут быть установлены и каким образом. Вполне возможно, что, когда эти документы будут приняты, какие-то ограничения будут введены, а какие, из числа разрешенных законом, - нет.
Обязательно будут введены требования, связанные с репатриацией валютной выручки. Закон сохраняет требование репатриации, и для того, чтобы ее стимулировать, в нем предусмотрено обременение экспортно-импортных операций - если по прошествии 180 дней экспортер не вернул выручку, он должен создать беспроцентный депозит в уполномоченном банке. То есть он как бы начинает платить некий налог. Это будет безусловно введено сразу, как только закон вступит в силу, потому что таково прямое требование закона. Все остальное пока неочевидно.
- Это требование о репатриации, по вашим оценкам, увеличит приток капитала в Россию?
- На сегодняшний день требование о репатриации - это малозначащий фактор. Сегодня продажи экспортной выручки идут выше установленных нормативов. Понятно, почему - нормальной компании, которая занимается экспортом своей продукции, нужно продавать больше 25 процентов валютной выручки, чтобы поддерживать свой бизнес - выплачивать зарплату, оплачивать электроэнергию.
- Центробанк устанавливает для себя какие-либо ориентиры по курсу доллара на длительный период, например на год, на два?
- В этом плане мы не смотрим далеко вперед. У нас к курсовой политике подход исключительно оперативный. И это, на мой взгляд, правильно и честно - Центральный банк не должен сильно вмешиваться в ситуацию на рынке. Центробанк должен выходить на рынок, чтобы пополнить резервы, для поддержания, например, платежей по суверенному долгу. Минфину для обслуживания долга ежегодно нужно порядка 15-16 миллиардов долларов, он покупает эту валюту у нас. Поэтому мы должны поддерживать резервы на таком уровне, чтобы удовлетворять потребности Минфина без макроэкономического эффекта. ЦБ также должен поддерживать резервы, которые обеспечивали бы достаточный уровень монетизации денежной базы. С этой целью он тоже должен выходить на рынок. А мы выходим еще и с другими целями, которые всем известны. Это не очень хорошо, но пока у нас такая жизнь.
- Эти цели - одновременно регулировать инфляцию и курс рубля - не будут пересматриваться в обозримой перспективе?
- Мы стараемся обеспечить цель по инфляции и при этом не берем обязательств обеспечить какой-то процент реального укрепления рубля. Но мы говорим, что у нас есть прогноз такого укрепления - 3-5 процентов на этот год к корзине валют, - и мы постараемся этот прогноз выполнить. Но инфляция имеет безусловный приоритет.
- При таком "оперативном" подходе к формированию валютного курса сразу отсекаются попытки координировать интересы экспортеров, импортеров и внутренних производителей.
- Это действительно не входит в круг законодательно определенных обязанностей или ответственности Центрального банка, но мы стараемся соблюдать баланс интересов, включая интересы различных отраслей промышленности. Фактически в 2003 году курс рубля к доллару существенно укрепился: в реальном выражении - на 18 процентов, в номинальном - более чем на 7 процентов. Это значит, что, с одной стороны, мы действительно через укрепление рубля снизили прибыль экспортеров, расчеты которых производятся в основном в долларах. Но, с другой стороны, цены на российские экспортные товары в прошлом году выросли в среднем более чем на 14 процентов в результате все того же ослабления доллара. В итоге все справедливо: там на 14 процентов рост цены, здесь - на 18 процентов укрепление рубля в реальном выражении и на 7,5 процента в номинальном. Фактически экспортеры остались "при своих".
Слишком быстрый рост импорта наносит ущерб отечественному производителю, и здесь дилемма: то ли защищать его слабым рублем, то ли удешевить импорт новых промышленных технологий через объективно укрепляющийся рубль. Половина импорта в Россию идет из Западной и Центральной Европы. А мы как раз не укрепились против евро и таким образом в какой-то степени защищали отечественных производителей. В этом смысле мы, по-моему, делали максимум того, что можно было делать с помощью валютной политики.
Обязательно будут введены требования, связанные с репатриацией валютной выручки. Если по прошествии 180 дней экспортер не вернул выручку, он должен создать беспроцентный депозит в уполномоченном банке. Это будет безусловно введено сразу, как только закон вступит в силу
- А это результат целенаправленной политики Центробанка или само собой так получилось?
- Это целенаправленная работа. Другое дело, что мы не могли гарантировать, что все именно так и получится. Все-таки рыночные силы работают, мы не можем заставить рынок работать по нашему плану. Но мы старались сделать так, как выгодно экономике. В какой-то степени это удалось.
- Сегодня финансовая политика Центробанка реализуется в основном через работу на валютном рынке. Не планируется ли использование других механизмов, например рефинансирования банковской системы?
- Все цивилизованные механизмы рефинансирования у ЦБ сегодня имеются, все эти инструменты работают. Больше того, мы сегодня предоставляем рефинансирование по срокам от одного дня до трех месяцев, в том числе рефинансирование по фиксированным ставкам или аукционным, рыночным ставкам. У российских коммерческих банков сегодня другая проблема - у них много краткосрочной ликвидности и, как всегда, не хватает длинных пассивов для того, чтобы давать длинные кредиты. Но это не проблема Центробанка, потому что нигде в мире центральные банки не дают длинных кредитов. Это не их сфера деятельности.
Единственный источник длинных пассивов для коммерческого банка - это деньги населения. Население дает деньги банку на долгий срок когда, во-первых, оно доверяет банкам, а во-вторых, когда оно доверяет государству. Когда люди понимают, что депозит на три года безопасен не только потому, что банк не обанкротится, но и потому, что правительство не выкинет какой-нибудь трюк, например не начнет втихую финансировать бюджет за счет эмиссии. Это все мы проходили. И только с ростом доверия будут удлиняться пассивы.
- Тем не менее проблема перенакопления золотовалютных резервов, с одной стороны, и недостатка инвестиций в реальный сектор - с другой, существует. Может Центробанк построить какой-нибудь "мостик" для перетока капиталов?
- Во-первых, не надо обольщаться, глядя на цифры золотовалютных резервов. Я уже сказал, что там миллиардов пятнадцать коротких денег. То есть реально получается 70-75 миллиардов долларов, это нормально.
Во-вторых, нужно учитывать, что за резервы ЦБ уже один раз уплачено. На самом деле доллары ведь появились в резервах в обмен на рубли. И эти рубли уже выданы экономике, уже в ней работают. Так что предлагается - еще раз напечатать рубли под эти резервы? Это обман, который потенциально как раз и препятствует формированию длинных пассивов у коммерческих банков.
- А как вы относитесь к предложениям предпринимателей организовать институт правительственных гарантий?
- Предоставлять правительственные гарантии за счет бюджета, если осторожно, то можно. Но нужно помнить: гарантии бюджета - это, по существу, гарантии налогами, средствами, изъятыми у частного корпоративного сектора. Может, лучше просто налоги снизить? Ведь производит налоги бизнес.
Давать гарантии за счет резервов Центробанка нельзя. Это все равно, что давать обязательства покрыть гарантии за счет эмиссии. Потому что мы можем прогарантировать свои обязательства только эмиссией, у нас нет других источников средств. Если государство начнет раздавать обязательства, имея в виду, что для их покрытия будут просто напечатаны деньги, значит, грош доверия такому государству. Потому что потенциально это означает, что в любой момент, как только кто-то не выполняет свои обязательства, ЦБ печатает деньги. А это инфляция и обесценение сбережений.
- Можно было бы организовать переучет векселей небанковских организаций?
- Опять повторю: Центральный банк в рамках системы рефинансирования никогда не выдает длинных кредитов. Три месяца - это предел. Вопрос в том, что берется в залог. Сегодня мы берем государственные ценные бумаги, включили суверенные еврооблигации и включим ряд субфедеральных облигаций. Принимать в качестве залога корпоративные бумаги мы пока не готовы. Потому что тогда мы будем брать риски уже не на государство, а на корпоративный сектор. Центральные банки не любят брать на себя риски корпораций, и мы тоже не любим.
Но даже если решимся, все равно это будут короткие деньги. Деятельность Центрального банка направлена на поддержание ликвидности банковской системы, а не на создание длинных пассивов. Длинные пассивы формируются только экономикой в коммерческих банках, в центральных банках они не могут быть сформированы.
- Намерен ли Банк России предпринимать усилия для изменения структуры банковского сектора, демонополизации рынка, разделения Сбербанка, ВТБ и других госбанков? Насколько это необходимо и реально?
- Мы считаем, и это консолидированная позиция внутри Центробанка, что надо прежде всего менять надзорные требования к банкам. Надо делать надзор не формальным, а таким, который будет оценивать риски банка, будущее банка, его функционирование, все риски, "зашитые" в систему управления банка. И на основе этого делать суждения о том, что нужно изменить, и требовать от банка этих изменений.
Естественно, для банка минимизация рисков - это дополнительные затраты. Он, конечно, пытается их тоже минимизировать. Но идет диалог. Все, что меняется в законодательстве и в инструкциях Центробанка, нацелено на движение к такой системе.
Госбанки - это известная проблема. Правительство обещает Внешторгбанк приватизировать, и это уже забота правительства. А что касается Сбербанка, то его судьба тоже в какой-то степени уже определилась, потому что Закон о страховании депозитов определил срок, после которого гарантии государства с депозитов Сбербанка снимаются. То есть он станет равным по отношению к другим банкам, и останется только одна проблема, которая заключается в том, что этот банк аккумулирует более половины всех депозитов населения по всей стране. Но мы считаем, что эта проблема будет частично разрешаться за счет того, что доля Сбербанка на рынке вкладов, вероятно, уменьшится.
Деятельность Центрального банка направлена на поддержание ликвидности банковской системы, а не на создание длинных пассивов. Длинные пассивы формируются только экономикой
Если доля Сбербанка на рынке снизится, до уровня, скажем, меньше 50 процентов, уже гораздо легче будет сокращать в нем долю государства. Например, через дополнительный выпуск акций на биржу. Я считаю, что это было бы самым лучшим вариантом, потому что, во-первых, государство может получить больше денег. Если, конечно, делать правильно. Во-вторых, структура акционеров может оказаться достаточно диверсифицированной. Потому что банк очень привлекательный и не так-то легко будет консолидировать большой пакет его акций. Но все это будет происходить после 2007 года, когда будут реализованы все положения Закона о страховании депозитов.
- Как вы относитесь к допуску иностранных банков на российский рынок? Не получится ли так, что они придут на наш монополизированный рынок и съедят все небольшие банки?
- Российский банковский рынок уже открыт для иностранцев. Насколько я понимаю, никаких серьезных препятствий для участия иностранного капитала в российской банковской системе сейчас фактически нет. Насчет поглощения мелких банков, я думаю, что этим, скорее, будут заниматься российские банки, в стратегии ряда которых совершенно четко записана цель - консолидация капитала и обеспечение существенной доли рынка розничных услуг. Крупнейшие банки уже имеют такие стратегии, и они уже поглощают мелкие банки. А Ситибанк никого не ест. И, насколько я знаю, у него стратегия в России направлена на завоевание 10 процентов рынка. Он не претендует на масштабы Сбербанка. Зато существенно подстегивает конкуренцию, и это, я считаю, очень полезная вещь.
- Из вашего рассказа создается впечатление, что сейчас Центробанк полностью доволен ситуацией в российском банковском секторе. Что все-таки планируется изменить?
- Я этого в виду не имел. Мы хотим перейти к качественно новым критериям состоятельности банков. Этот переход будет сделан в два этапа. Первый этап коснется участников системы страхования вкладов. Четыре новых положения Банка России, подготовленных во исполнение этого закона и уже одобренных Минюстом, вводят для них систему CAMEL - это новая система требований к показателям деятельности банка. На втором этапе Центральный банк будет распространять эти новые принципы надзора на все банки, которые могут быть потенциальными членами системы страхования вкладов.
Второе направление изменений - это постепенный переход к составлению отчетности по международным стандартам. Это, как я понимаю, будет довольно сложный и тяжелый процесс, потому что он связан не только с банками, но и с переходом на эти стандарты корпоративного сектора.
- Многие банки уже давно делают отчетность по международным стандартам.
- Они делают картинку. То есть делают отчетность по российским стандартам, а потом путем переоценок и методом собственных оценок делают отчетность по международным стандартам. Это просто картинка, и с 1 января 2004 года каждый банк должен такую картинку предъявить. Но из нее ничего не вытекает. В частности, надзорные меры будут применяться только в соответствии с российскими стандартами. Например, достаточность капитала будет считаться по российским стандартам, а не по международным. И только с 1 января 2006 года намечено применять меры надзорного характера уже на основе международных стандартов. И это будет важный шаг и по увеличению прозрачности банковской системы, и по ужесточению требований к банкам.
- Что-то еще предполагается изменить в российской банковской системе?
- Будут снижаться нормативы по взносу средств в фонд обязательных резервов, но снижение будет происходить очень плавно. Мы руководствуемся двумя принципами. Во-первых, чтобы не было негативного макроэкономического эффекта, потому что это высвобождение ликвидности. Во-вторых, чтобы не было резкого воздействия на взаимное положение банков. Потому что изменение нормативов по ФОР для одних банков более выгодно, для других - менее. Поэтому лучше двигаться постепенно. Недавно мы дали банкам посмотреть проект нового положения Банка России, которое не изменяет ставки, но реформирует базу. Мы существенно расширяем базу резервирования, включаем туда обязательства, привлеченные от нерезидентов. Сейчас если банк привлекает деньги у населения России, то должен за это заплатить в ФОР, а если это пассив от нерезидента, то ничего платить не надо. А в Европейском союзе, например, такая система: если пассив привлечен внутри ЕС, то ничего платить не надо, а если извне, скажем, от американского банка - плати два процента. Надо и у нас строить подобную систему.
Кроме того, мы кассу банка готовы засчитывать в ФОР. Правда, пока, на первом этапе, будем засчитывать лишь не более 25 процентов к общей сумме ФОР. Это пока на всякий случай, чтобы через кассу не было злоупотреблений. База будет определена, после этого мы начнем двигаться по нормативам.
- В каком состоянии сейчас находится вопрос о судьбе росзагранбанков?
- По решению Национального банковского совета мы сейчас находимся в стадии найма финансового консультанта, который должен дать рекомендации - каким наиболее выгодным для государства способом выходить из капитала этих банков. У нас есть оценки этих банков, достаточно подробные доклады с детальным анализом их состояния, с оценкой чистых активов этих банков и их возможной рыночной цены. Финансовый консультант, который получит эти доклады, должен на этой основе дать нам рекомендации, как лучше действовать дальше: то ли продавать весь пакет акций сразу, то ли делать IPO, то ли продать небольшой пакет. Сейчас мы выбираем такого консультанта. НБС решил, что это будет консультант с мировым именем, из числа крупнейших инвестбанков, обладающих большим опытом приватизации банковских активов в Центральной Европе. По нашей информации, таких банков около пяти.
- Когда реально состоится выход Центробанка из капитала росзагранбанков?
- Представления не имею. Я считаю, что такие графики выстраивать бессмысленно. Нужно идти шаг за шагом. Проведя оценку, мы поняли, что это за банки с точки зрения рынка. Теперь финансовый консультант нам скажет, что с этими активами разумнее всего сделать. Потом мы сможем прийти на НБС с этими рекомендациями и принимать политическое решение. После того как решение будет принято, начнем действовать.
- То есть в отличие от прошлой "Стратегии развития банковского сектора" в новой точное время выхода ЦБ из капитала загранбанков указываться не будет?
- Не будет. И, наверное, это правильно.
Максим Рубченко
Источник: Эксперт
